Кавказская война и ее трагические последствия – бесчисленные жертвы и массовый исход в пределы Османской империи – оставили неизгладимый след не только в истории, но и в культуре и литературе адыгского народа.
Тема Кавказской войны и махаджирства долгое время – более века после завершения этих событий – была табуирована идеологическими ограничениями и оставалась преданной забвению как в историографии, так и в литературе.
События Кавказской войны и махаджирства навсегда запечатлелись в этнической памяти адыгов и стали важным элементом их этноментального сознания. На уровне духовного народного самосознания эти события были осмыслены в разных жанрах адыгского фольклора и литературы. Первые попытки художественной интерпретации темы Кавказской войны и массового выселения адыгов в фольклоре и литературе по хронологии датируются раньше, чем исторические источники, посвященные исследованию данной тематики. В подтверждение возможно обращение не только к фольклорным материалам (многие из которых, например, историко-героические песни, были созданы в период войны), но и к литературным источникам, самые ранние из которых датируются уже началом ХХ века. В качестве примера можно привести произведение «Исход (поход, переселение) в Стамбул» («Истамбылакӏуэ») Б. Пачева, написанное в 1901–1902 гг. во время его поездки в Турцию.
В настоящее время национальная литература располагает обширным художественным материалом, отражающим трагические события ХVIII–ХIХ вв. Масштабы и драматизм Кавказской войны и махаджирства получили наиболее широкое освещение в крупных прозаических жанрах: «Последний из ушедших» Б. Шинкуба, «Кавказ», «Черкесы. Балканская история» М. Кандур, «Жернова», «Лазутчик», «Белая птица» И. Машбаша, «Черная гора» Н. Куека, «Горсть земли» Б. Тхайцухова, «Громовый гул», «Поиски богов», «Неизвестный» М. (А.-Г.) Лохвицкого, «На берегах моей печали», «Непокоренные» М. Адзинова и др. По свидетельству исследователей Л.А. Бекизовой, К.Г. Шаззо, А.Х. Мусукаевой, Ю.М. Тхагазитова, Х.Т. Тимижева и др., тема Кавказской войны и махаджирства во многом способствовала становлению жанра исторического романа в адыгской литературе.
В национальной поэзии, как и прозе, тема исторической памяти получила широкое и глубокое нравственно-философское освещение. Лирические и лиро-эпические произведения о трагическом прошлом народа встречаются в творчестве практически всех (за редкими исключениями) адыгских (адыгейских, кабардинских, черкесских) поэтов. Среди них есть те, чье творчество в целом ориентировано на осмысление национальной историософии, этноментального самосознания народа. Таковы, например, М. Бемурзов, М. Нахушев, Х. Бештоков и др. Даже названия сборников этих авторов национально маркированы, насыщены историософской и этноспецифической символикой: «Адыгом быть нелегко» («Адыгэу ущытыныр гугъущ»), «Слезы адыгов» («Адыгэ нэпсхэр»), «Земля отцов» («Адэжь щӏыналъэ») и т.д.
В период 50–80-х гг. тема исторической памяти народа становится основополагающей в творчестве ряда поэтов: К. Жанэ, И. Машбаша, Х. Бештокова, М. Бемурзова, К. Дугужева, М. Нахушева, А. Черкесова и др. Об этом свидетельствуют и названия их сборников: «У адыгов обычай такой» К. Жанэ, «Земля отцов» Х. Бештокова, «Адыгом быть нелегко» М. Бемурзова, «Слезы адыгов» М. Нахушева, «Легенды о моей земле» А. Черкесова и др.
В адыгской поэзии, начиная с середины ХХ века, тема Кавказской войны и махаджирства стала предметом лиро-эпического освещения. Трагическая история адыгского этноса освещена в ряде поэм адыгских авторов: «Ошхамахо» и «Одна история Аммана» Ш. Кубова, «Тисовое дерево» А. Кешокова, «Дождливый день Бзиюка» и «Сказ об ауле» Х. Беретаря, «Плач шикапшины» М. Кештова, «Море» И. Машбаша, «Храм Святой Софии» А. Акова, «Корни» Х. Абитова, «Мухаджирство» С. Жилетежева, «Лев Черкесии» Т. Дербе и др.
Тема махаджирства получила отражение и в поэзии черкесской диаспоры. В стихах Исама Уджуху («Тхыдэ гъуэгуанэхэм я джэрпэджэжхэр» – «Эхо путей истории»), Кундета Шурдум («Хамэщӏ» – «Чужбина», «Мы зы щӏымахуэр игъэкӏыж» – «Пережди эту зиму»), Надии Хунаг («Гур здэщыӏэм псэр мэкӏуэж» – «Душа стремится туда, где сердце»), Яшара Хатко («Хэхэс» – «Чужестранец»), Мухарама Чурей («Кхъухь макъыншэ» – «Безмолвный корабль»), Дурии Кардан («Сщӏэкъым адыгэщӏым сихьэжынуми» – «Не знаю, вернусь ли я в края адыгские»), Метина Меретук («Си Хэку» – «Моя Родина») и других авторов черкесского зарубежья лейтмотивом проходит проблема махаджирства – тоска по родине, мечта о возвращении на землю отцов, описание горькой жизни на чужбине и т.д.
Таким образом, исследование темы Кавказской войны и махаджирства на широком фоне адыгской поэзии предоставляет возможность заключить, что в настоящее время одной из актуальных проблем национальных литератур является нравственно-художественное и философское осмысление исторического опыта этноса и устранение имеющихся пробелов в освещении темы Кавказской войны и махаджирства. В связи с эволюционирующей актуализацией указанной проблемы в адыгской поэзии (и литературе в целом) наблюдается процесс углубления и расширения историзма этноментального художественного сознания.
